По статусу он уже не медбрат, но еще и не врач, потому что только на днях поступает в интернатуру. Но за эти страшных полгода, что работает с «ковидными» больными, его можно смело так называть. Ведь врач – профессия гуманная. Синоним слова спасатель.
«Если врачи будут бояться, тогда что будет с людьми?»
Маъруфджону Менгатову всего 24 года. Родился и вырос в Пянджском районе. Выпускник лечебного факультета Таджикского национального университета.
Когда в мае в Таджикистане началась первая волна коронавируса, он одним из первых вызвался бесплатно помогать инфицированным больным и оказывал медицинские услуги на дому.
В то время страну охватила паника. Карантин официально не объявляли, но многие из-за страха заразиться, самоизолировались. В том числе и медики. В Душанбе при избытке среднего медперсонала, их стало катастрофически не хватать. Мало было тех, кто бы согласился провести процедуры на дому. Люди писали в соцсетях объявления. Просили. Умоляли. Ведь на счету была каждая минута.
Тогда активисты составили список медработников — врачей, которые могли бы по телефону проконсультировать и назначить лечение, а также медсестер, согласившихся ставить капельницы на дому. Таким образом, в соцсетях сообщили, что есть такой доброволец Маъруфджон Менгатов.
Маъруфджон рассказывает, что изначально они договорились с однокурсниками, что станут волонтерами и будут помогать людям. Но большинство в итоге отказались, испугались. По его словам, решительность и уверенность ему придал случай.
«Еще до того, как официально объявили о первом случае коронавируса, ко мне обратился мой знакомый, я его называю из уважения устодом, — рассказывает Маъруфджон. — Он лечился 14 дней от пневмонии, температура поднималась до 40. Устод позвонил попрощаться, говорит, ухожу на тот свет, прощай, мол. Я поехал к нему, увидел его состояние и решился не упускать последний шанс. Он согласился. Я его лечил по своей методике, вколов большую дозу одного препарата (в целях безопасности, мы решили не называть его – прим ред.). Всю ночь я дежурил возле него, а утром ушел на работу. И вдруг, часов в 10 утра мне звонит его жена. Думал, сообщить, что моего учителя больше нет. Честно, испугался. А в трубке ее радостный голос: «Муж пришел в себя, не успеваю его кормить. Что мне делать, продолжать давать еду или нет?». Через несколько дней устод полностью излечился, а я решил помогать лечить других. Меня, конечно, отговаривали родные. Но если врачи будут бояться, тогда что будет с людьми?».
Он стал учиться по видео как себя вести при ковиде. Когда 4 мая разместил пост в Фейсбуке о том, что готов стать волонтером и помогать лечить, то за три часа у него набралось десять первых пациентов, к которым пошел в обычной марлевой маске и перчатках.
Увидев фотографии на страничке Маъруфджона, где он лечит больных, не предохраняясь, добрые люди на следующий день ему отправили защитный костюм и очки. В пик пандемии в стране ему приходилось обслуживать до 40 человек в день. Зачастую домой возвращался в 2 часа ночи.
«Обидно за отца, который вырастил такого сына…»
Конечно, по долгу службы он встречал на своем пути разных людей. Мы попросили Маъруфджона поделиться своими впечатлениями от своих первых пациентов:
«Через соцсети ко мне обратился молодой человек и попросил поставить капельницы отцу. Когда я пришел к ним домой, отец лежал в отдельной комнате, и меня никто не встретил. Я попросил его сына зайти в комнату, так как по инструкции, во время процедуры, особенно первой, возле больного должен быть кто-то из родных. Но сын, к моему удивлению, отказался зайти к отцу. «Я боюсь заразиться» — объяснил он…
Мне было очень обидно за отца, который вырастил такого сына. Ты ведь молодой, здоровый, а значит у тебя сильный иммунитет. Если даже заразишься, ты выкарабкаешься. Вот такие отношения между родными людьми… Как бы вам объяснить, — запинается в поиске подходящего слова, Маъруфджон. — Ну нельзя так, понимаете? Это ведь отец!».
Он невольно вспоминает другой случай, когда через Фейсбук обратилась женщина, молила о помощи – взяться лечить ее престарелую мать. Он вызвался. Поехал к ним домой… Старушка лежала на кровати. Только в коридоре, куда ее поместил зять…
«Она, действительно, была тяжелая, с поражением 70% легких, вены лекарства не принимали. Но как можно умирающего человека выкинуть в коридор? Надо было ей дать уйти достойно. Я больше туда не ходил, не знаю, что было потом. Что стало с нами всеми, почему самые родные люди вдруг становятся другими, предают? Неужели коронавирус стал экзаменом для человечества, чтобы проверить нас на «вшивость»? — задает риторический вопрос мой собеседник.
В его глазах столько боли. Сколько всего он насмотрелся в свои 24 за эти 6 месяцев?
«Да, изолироваться нужно. Беречь себя тоже. Но и ухаживать за больными тоже нужно. Страшнее болезни была психическая атака», — добавляет Маъруфджон.
Кстати, за время лечения больных он тоже заразился, СИЗы не помогли. Это случилось 25 мая. Пролежал две недели дома, выработал иммунитет и снова вступил в бой за жизни людей. При этом, если до болезни он пользовался СИЗами и перчатками, то сейчас проводит над собой эксперимент: ходит на процедуры к больным без них.
Это очень опасно, но парень как я поняла, упрямый, с пути не сойдет. У этого сельского парня свои жизненные университеты, которые он прошел в большом и незнакомом городе.
Для того, чтобы оплачивать за квартиру, которую снимает с другими студентами, например, он год работал грузчиком на рынке, разгружал тяжелые мешки с продуктами по ночам. Со второго курса после занятий работал в хотдоггерной, затем помощником повара в столовой – делал заготовки до утра.
На каникулах, уже на старших курсах, в своем родном кишлаке вместе с наставником-хирургом, делал обрезание детям. На его счету, 120 мальчишек, на которых он «набил свою руку».
Маъруфджон признается: вначале он хотел получить специальность хирурга или травматолога, поэтому так усердно старался. Но случаи с коронавирусом изменили его предпочтения – теперь он мечтает стать реаниматологом. Не анестезиологом, а именно реаниматологом. Чтобы возвращать людей к жизни.
«Мой маленький пациент умер, и я заплакал»
Маъруфджон два года проработал в реанимационном отделении детского корпуса Республиканского клинического медицинского центра.
«Медбратовская» зарплата была мизерной – 300 сомони в месяц, но работа дала хорошую закалку, необходимые для будущего врача навыки и знания.
«В реанимации с маленькими пациентами работать очень трудно, — признается наш герой. — Ведь матерей туда к младенцам не пускают, в дежурство приходится целые сутки проводить с ребенком – кроме уколов, также присматривать за ним, кормить из бутылочки, давать лекарства с ложечки, менять подгузники… Хочешь – не хочешь, сильно привыкаешь к ребенку. И когда однажды мой маленький пациент умер, я не выдержал и заплакал».
«Во всем этом “виноват” наш менталитет»
Болезнь дала нашему герою интереснейший опыт общения с людьми, он стал лучше в них разбираться. Своих пациентов-«ковидников» Маъруфджон разделил условно на несколько категорий. Например, есть у него благодарные пациенты, которые до сих пор считают себя его должниками. А есть те, которые еще при разговоре по телефону допускают панибратство и думают, что раз ты врач, «то должен и обязан».
«Если кто-то в приказном порядке со мной разговаривает, типа «приди и сделай, я же плачу», то в большинстве случаев, отказываюсь, потому что это самые неблагодарные люди, — объясняет Маъруфджон. — Был случай, просили помочь, поехал к ним в какую-то глухомань, туда городской транспорт не ходит, через лабиринтные дороги еле добрался, а во дворе машина стоит. Спрашиваю: «Ваша машина сломана?», «Нет, в порядке». «Сами водите?», «Да, а что?» — говорят в ответ. Мне хотелось закричать от досады. Пока я к вам три часа пешком добирался, может быть на другом конце города нужна была моя помощь. Ведь была дорога каждая минута…».
Недавно с Маъруфджоном произошел еще один случай: его выгнали! Нет, не из-за того, что в чем-то провинился. Просто муж пациентки оказался слишком ревнивым.
«Меня пригласила к больной ее сестра. Пациентка — взрослая женщина. Следуя назначению, поставил капельницу. И вдруг звонок. Больная не взяла трубку. И когда мы только закончили процедуру, в комнату врывается мужчина и буквально выбрасывает меня из квартиры: «Убирайся из моего дома!». В общем, крики, разборки. Мне стало обидно. И во всем этом, «виноват» наш менталитет», — с досадой рассказывает Маъруфджон.
«О состоянии человека можно узнать по запаху в его доме»
К другой категории Маъруфджон относит всех тех, кого мы сегодня называем бедными людьми. Таких пациентов парень, согласно своим установленным правилам, лечит бесплатно. К тому же, некоторым еще и материально помогает.
Однажды он пришел к тяжелобольному старику с раком легких. Его жена тоже заразилась коронавирусом, он ставил капельницы и ей. Позже выяснилось, что и у старушки — опухоль. Семья очень бедная, дочь еле сводит концы с концами.
Маъруфджон решил помочь семье – в первый день на вырученные деньги от стоимости своих услуг от других пациентов он купил обезболивающие, чтобы облегчить старикам их страдания. Но парень понимал, что один помочь не в состоянии. Тогда он вспомнил одного благотворителя по Фейсбуку: тот просил отмечать ему самые бедные семьи с адресами, чтобы помочь продуктами и лекарствами. Таким образом, помогли этой семье. Дочь стариков до сих пор шлет благодарность за помощь.
«Когда люди приходят в больницу, то в обязанностях врача спросить, какие у них условия жизни, и судя по показателям, выписывать рецепт. Думаю, это не всегда срабатывает, потому что многие стесняются и говорят, что у них все нормально или одеты не так уж плохо. Одежда давно уже не показатель состоятельности и о том, как живут люди на самом деле, можно узнать по запаху их квартиры. Я видел бедных, которые лечились самыми дешевыми таблетками. И видел тех, у кого был собственный ИВЛ», — говорит Маъруфджон.
Еще он вспоминает трогательную историю про таксиста, которого он нанял на целый день.
«Однажды вечером мне надо было срочно ехать к больному, а машин во время пика болезни в городе было мало: службы такси почти не работали. Смотрю, стоит машина с шашечками, сел и попросил быстрее трогаться. А растерянный водитель объяснил, что никуда не поедет, потому что ему не на что купить бензин. И… горько заплакал. Я открыл свою сумку – там набралось 200 с чем-то сомони, которые я получил за услуги у пациентов за несколько дней. Сказал, что нанимаю таксиста на весь день, он будет возить меня по домам пациентов. Мы быстро заправились и пока ехали на место назначения, он рассказал о своей несладкой жизни: что живет на съемной квартире, и что дома больны коронавирусом сын, невестка и внук. Созвонились с сыном таксиста, спросил про назначенные препараты. Я скинул рецепт благотворителям, которые находятся в группах помощи в Фейсбуке, они сразу купили лекарства и доставили по адресу, мы начали лечение», — собеседник не перестает меня удивлять.
«Он герой, потому что смог дать мотивацию»
Когда вместе с Маъруфджоном вспоминаем историю фельдшера, который через видеоролик призвал всех медработников вернуться на свои рабочие места и лечить, и за это президент страны подарил ему квартиру, поручил зачислить в медуниверситет и выдать стипендию, чтобы он мог прокормить семью, глаза моего героя загораются.
«Этот человек смог дать хорошую мотивацию всем медикам, — говорит он. — На днях одного волонтера, уроженца Таджикистана Азизхона Мавлоназарова наградил грамотой и медалью «Мы вместе» президент России Путин. Не завидую, честно. Но восхищаюсь теми, кто оценивает такую самоотверженность. Просто было бы приятно таким волонтерам, как я, получить хотя бы благодарственное письмо от нашего Минздрава. Вот тогда это бы стимулировало работать и дальше на благо своего народа».
Пока Маъруфджон нигде официально не работает. Потому что его уволили с работы по формулировке, что окончившие вузы специалисты, не имеют право работать средним медперсоналом. А устроиться работать врачом он тоже не может, потому что не закончил интернатуру и не получил диплом.
Он невольно вспоминает недавний случай, когда обратился за помощью в министерство здравоохранения и соцзащиты населения. Парень попросил в заявлении, чтобы ему сделали послабление: 50% скидку за оплату дальнейшей учебы. Но ему отказали, так как для этого он должен документально подтвердить, что малоимущий. А его таким не посчитали, потому что родители Маъруфджона Менгатова …трудовые мигранты.
«Я решил воплотить мамину мечту»
«Нас в семье четверо детей, трое – являются студентами. Так уж получилось, что я, сестренка и братишка, учимся в разных вузах на договорной основе. Мама — педагог уехала вместе с отцом на заработки, чтобы оплачивать нашу учебу. Львиная доля приходилась на меня – 10200 сомони в год, это не шутки. И то, что я начал подрабатывать во время пандемии, где-то безвозмездно, а где-то платно, это мое решение, потому что тем самым, хотел облегчить проблемы родителей-мигрантов: они ведь тоже потеряли работу, сидя на карантине в Москве», — объясняет он.
Вспоминая родителей, с какой-то особенной нежностью и теплотой парень рассказывает о своей матери, Гулбахор. Именно она стала мотиватором для сына.
«Мама мечтала стать врачом, но в свое время дед не пустил ее на учебу в столицу, и она поступила в медучилище. После, уже будучи матерью четверых детей, она заочно закончила педагогический и стала учителем в школе. Но любовь к медицине так и не прошла, и я решил воплотить мамину мечту и стать врачом», — рассказывает Маъруфджон.
«Это твой выбор, никто тебя не заставлял»
На днях, чтобы оплатить за поступление в интерны, ему было необходимо 4,5 тысяч сомони. Если так подумать, это не такая большая сумма, но молодой человек нигде не нашел эту сумму в долг. Кредит в банке не оформили, потому что у него нет официальной работы. Спрашивал у знакомых и даже обращался к состоятельным пациентам, которые клялись, что готовы помочь, когда будет нужно. А когда стало нужно, не помогли. Перестали отвечать на звонки или вовсе заблокировали. Отчаявшись, парнишка написал на своей страничке в Фейсбук злобный пост, что больше никому не верит.
А в Минздраве ему сказали: «Волонтером работал? Это твой выбор, никто тебя не заставлял».
…Еще в университете преподаватель по медицинской статистике смогла заинтересовать студентов своим подходом к цифрам.
«Следуя ее методике, вместе с другом я стал фиксировать всех своих пациентов, записывать симптомы, чтобы потом анализировать ситуацию как наблюдатель, и может быть заняться в будущем, наукой, — объясняет Маъруфджон Менгатов. — Судя по подсчетам, через мои руки прошло 1500 человек»…
Заходи к нам в Телеграм-канал
