Жительница Худжанда Фарангис Шарипова по образованию историк, но работает туристическим гидом и занимается волонтерством для онкобольных детей. Фарангис рассказала Your.tj, насколько трудна и вместе с тем, востребована волонтерская работа и как нужно проводить экстремальные туры для иностранцев.
Волонтер в красной зоне
В прошлом году с началом пандемии COVID-19, когда в больницах стало не хватать рук, Фарангис Шарипова решила поработать в красной зоне санитаркой.
«Не делать медицинских манипуляций, а помогать переодевать больных и выносить судно, это тоже надо кому-то делать», — рассказывает Фарангис.
Человек активный и принимающий решения по зову сердца тогда не особо верила в существование коронавируса. А тут еще подруга, ухаживающая за отцом в красной зоне, рассказала про то, что за больными стариками некому смотреть.
«Я пошла в больницу, потому что, во-первых, хотела убедиться, что вирус действительно существует. Во-вторых, мне стало жаль беспомощных стариков. В этот момент я представила на их месте своего отца. И пошла. Проработала там 11 дней с несколькими девушками-волонтерами. Потом мы вместе снимали квартиру и отсиживали карантин там, чтобы не заразить близких», — рассказывает Фарангис.
Таких как Фарангис не часто встретишь в жизни, увлекательная и увлекающая других она делит свою жизнь на туризм и волонтерство.
«Бросить волонтерство пыталась несколько раз, выгораешь, устаешь, но не смогла. Решила пока я здесь, в Таджикистане, буду делать хоть что-то для тех, кому нужна помощь», — говорит Фарангис.
Сегодня она активист в благотворительной группе «Хадяи мехр» (Дари добро): помогает одиноким старикам, находит коляски для людей с инвалидностью и собирает деньги для лечения онкобольных детей. Но раздавать продуктовые наборы для малоимущих напрочь отказалась.
«К сожалению, люди иногда умеют разочаровывать. Мы всегда покупаем продукты качественные, даже себе иногда такие не берешь. А приносишь, тебе говорят: «я такое не ем, или опять макароны принесли». Получается, что привыкают к такому иждивенческому образу жизни. Поэтому решила больше этим никогда не заниматься», — объясняет она.
Швея по принуждению
Фарангис родилась в семье военного, отец мечтал, чтобы дочь пошла по стопам его матери, став швеей. Она и пошла, работая в ателье по пошиву военной одежды.
«Работа была сдельной, тогда за одни брюки платили по 70 дирамов. Девочки за смену могли сшить несколько, а я пару сшила несколько дней. Аккуратно, но не мое это было.
Тогда возле нашего цеха строили здание, говорили, что там будет музей. Каждый день, я проходила мимо этого здания и представляла себя там, как буду рассказывать гостям об исторических местах. Оказывается, мысли материальны. После смерти отца меня больше ничто не удерживало на нелюбимой работе, я уволилась и поступила на исторический, и еще во время учебы устроилась в тот самый музей, о котором мечтала», -рассказывает о своем прошлом Фарангис.
Горный гид
Несколько лет проработав в Согдийском областном историческом музее, Фарангис предложили водить небольшие экскурсии по городу. Втянулась, эта работе оказалась куда интереснее чем быть просто музейным работником.
А потом появилась работа в туристическом агентстве «Зерафшан Тур» горным гидом. Ее работа заключалась в том, чтобы собрать команду туристов и сопровождать по горным маршрутам.
Самым экстремальным для самой Фарангис был поход, когда она с группой туристов преодолела маршрут в 42 километра за один день.
«Он вообще рассчитан на пару дней, но никто не был против проделать такой путь за день. Я думала умру, не дойду. Но собралась.
Мне было стыдно перед 60-70-летними иностранцами, которые просили не останавливаться и идти вперед. Я до сих пор восхищаюсь выдержкой этих людей. Они каждый год в течение 7 лет приезжали к нам, не смогли только в прошлом году из-за пандемии», — рассказывает наша героиня.
По наблюдениям Фарангис, наши соотечественники больше предпочитают пассивный отдых. А тех, кто хочет активный, не устраивают условия.
«Многим предлагаю попробовать активный отдых, но не хотят. Особенно молодежь. Я даже сына своего не смогла уговорить. Бывает, находятся желающие, которые хотят пойти в горный тур. Я объясняю им, что каждый день нам надо будет проходить пешком столько-то километров, что там не будет надлежащих условий, ванной, туалета. Из 10 соглашается максимум один. А иностранцы на все эти вещи внимания не обращают. Они знают, что будут есть из пластиковой посуды, и у них не будет возможности нормально помыться несколько дней. Но они за таким отдыхом и едут к нам», — объясняет Фарангис.
По ее словам, полноценному развитию такого туризма в нашей стране мешают две проблемы – получение виз и дороговизна авиаперелетов. Многие желающие посетить Таджикистан, это европейцы, которые приезжают к нам через Узбекистан.
«Туристы любят нашу природу, потому что она сохранена в первозданном виде. Им нравится такой активный и дикий отдых. Если бы отменили для европейских стран визы, как это, например, сделал Узбекистан, туристов стало бы больше, значит и бюджет бы пополнялся от этой сферы лучше», — утверждает она.
Фарангис вспоминает случай, когда в страну приезжала группа евреев, чьи предки когда-то жили в Таджикистане.
«Мы их встречали на границе с Узбекистаном. У меня до сих пор мурашки по коже от увиденного тогда. Как только они попали на территорию Таджикистана, они первым делом поцеловали нашу землю. Это была самая эмоциональная команда. Я возила их по домам, где жили их родные и рада, что наши соотечественники тоже показали свою гостеприимность, приветливо встречали. В одной из махаллей для них устроили большой плов. Туристы остались очень довольны, а когда вернулись к себе, то отправили в Таджикистан еще три такие группы. Вот что делает народная дипломатия», — говорит Фарангис.
Кстати, Фарангис не только горный гид, она активно занимается внешним туризмом, но тоже с уклоном на историю. До пандемии возила группы в исторические туры по Турции.
Желание стать волонтером
Вне туристического сезона, Фарангис уезжает в Россию на заработки. Она работает там по несколько месяцев и возвращается.
Именно в России она однажды пошла в хоспис для людей с онкологическими болезнями.
«Я просто попросилась, чтобы мне показали, как все устроено. Где-то в глубине души я продолжала думать о том, как можно помочь людям с этим заболеванием. Наверное, это какой-то рок. Моя бабушка умерла от рака. Потом столько лет я занималась такими детьми. А в начале этого года от онкологии умирает моя мама. Думала, все брошу, больше не смогу», — говорит Фарангис.
Но уже через пять дней после похорон мамы она стояла у ворот онкологического центра в Худжанде. Позвонила мама одного мальчика, над которым у Фарангис было шефство. Они приехали на очередную химию, а денег на процедуру нет.
«Онкология – это всегда страшно, но страшнее когда это дети. У меня десятки фотографий деток, которым мы собирали на химию. Они практически все из отдаленных районов. Многих из них сегодня уже нет. Врачи говорят, что обратились поздно. Но мы стараемся хоть как-то помочь.
Иногда в личку после очередного сбора мне пишут, что не стоит даже пытаться собирать, они же все равно умрут. И я не знаю, что отвечать этим черствым людям», — утирая слезы рассказывает Фарангис.
Для нее все эти дети на фотографиях, которые она пролистывает на телефоне, родные, родная для них стала и она. У одного мальчугана в миграции была мама, и Фарангис бросала все и бежала по его первому зову.
На билет маме собирали деньги среди знакомых. Она успела приехать за несколько дней до смерти сына. Он дождался ее, чтобы обнять.
Фарангис каждого помнит по имени, помнит его диагноз, село, в котором он жил. И помнит даже о чем говорили в последнюю встречу. Выгорает каждый раз с каждым новым уходом, но потом опять идет искать спонсоров, которые оплатят курс химии другому нуждающемуся ребенку.
«Мне иногда очень стыдно перед собственными детьми. Чувствую, что недодаю им той материнской любви, которая нужна. И каждый раз и себе и им говорю, а кто поможет этим деткам. Их родители не знают, что делать. Потому что ни денег, не образования у них нет», — говорит Фарангис.
Но всей этой помощи не было бы, если бы не команда, в которой работает Фарангис. Это неравнодушные люди, которые сплотились и сплотили вокруг себя других.
«Без этой команды не было бы этого движения и моей энергии»,- говорит Фарангис.
Мечтая о хосписе
Фарангис уверена, что хорошие мечты сбываются. Она мечтала найти спонсора, который будет на свои средства обучать детей из малоимущих семей. Она хотела дать таким детям возможность выучить английский язык, чтобы в будущем они могли получить хорошее образование.
«И в один прекрасный день мне написал Джамшед Самиев, наш земляк, который живет в США. Он предложил мне свою помощь, сообщив, что хочет спонсировать именно образование детей. Я была счастлива. Мы выбрали 10 детей из малоимущих семей. Сегодня они изучают английский, а оплачивает их обучение Джамшед-ако. Каждый месяц его дочь по видеозвонку общается с детьми на английском языке, чтобы у них была возможность попрактиковать свой английский», — рассказывает Фарангис.
Теперь она мечтает открыть хоспис в Худжанде. Его невозможно построить на пожертвования, потому что вряд ли можно собрать столько денег. На это уйдут годы.
«Но если бы хукумат нам выделил помещение, освободил на первое время от уплаты налогов, я бы смогла найти спонсоров для закупки оборудования и других хозяйственных расходов. У нас в Худжанде полно заброшенных зданий, оставшихся с советского периода. Если меня поддержат, я могу преобразовать такое здание в хоспис», — уверена Фарангис.
Хорошие мечты материальны. И пусть для многих Фарангис действительно кажется чудачкой, на таких людях держится мир.