Молодой и талантливый скульптор Шерзамон Латипов стал известным благодаря своим необычным работам. Получив образование за рубежом, он вернулся на родину, чтобы творить. Как молодой человек шел к своей мечте, почему выбрал кузнечное дело, а потом стал изготавливать скульптуры и о многом другом – в этом материале.
О семье и детстве
Меня вырастил дедушка — профессор геологии Гайбулло Тахирович Таджибаев. В 7 лет он научил меня заливать бетонные дорожки в саду и скрещивать вишню с черешней, забивать гвозди и разбирать карты на полевых выездах в горах.
До сих пор восхищаюсь, как дед по внешнему виду гор или хребта определял, в какой период времени они появились, какие минералы там есть и что можно ожидать от их недр.
Так получилось, что я редко виделся с отцом. Теперь, в 30 лет, я понимаю почему. 90-е годы, отцу около 25 лет. Он молодой, талантливый скульптор, который только начинает пробиваться в искусстве.
У него постоянные заказы на объекты, выезды, ведь не все могли в то время сидеть спокойно в мастерской и творить… Когда я сам стал скульптором, картинка повторилась.
О призвании и начале карьеры
Дедушки не стало, когда мне было 13 лет. Тогда я начал замечать, что постоянно что-то рисую или изготавливаю из подручных материалов то автоматы, то мечи.
Мне очень нравилось мастерить и все это было на генетическом фоне – ведь отец-то скульптор. С шестого класса я поступил в художественную школу.
Кстати, я рад, что в то голодное, послевоенное время, не рос на улице как беспризорник и увлекался чем-то полезным. Кстати, с 7 лет я занимался также в секции тхэквондо.
До 17 лет мой ежедневный режим не менялся: школа, потом художественная школа и тренировки. 10 лет я профессионально занимался спортом.
Учился также по видео обращаться с нунчаками и другими восточными боевыми оружиями, ходил на уроки брэйк-данса. Мечтал позже заняться боксом, чтобы разработать свое дыхание и силу рук, так как для борьбы при дворовых стычках они эффективнее. Мечтал даже поступить в спецназ.
Но все перевернулось после 9-го класса в 2004 году: к удивлению многих знакомых, после получения неполного среднего образования, я поступил в группу по национальной скульптуре художественного отделения музыкального училища им. Содирхона Хофиза г. Худжанда.
Проучился там три курса, но на четвертый, завершающий год, мне пришлось перевестись в художественный колледж имени Олимова. Директор училища невзлюбил меня за татуировки, пирсинг и русскую речь.
В Художественном колледже я был единственным выпускником кафедры скульптуры, потому что других просто не было. Защитил успешно диплом четырьмя скульптурами в натуру, установленными по краям бассейна на даче «Аржанг», где сейчас находится музей имени Валимата Одинаева: это были копии настенных фресок пенджикентской арфистки и обгоревшего элемента столба в образе танцовщицы.
В то время, а это была середина 2000-х, ситуация в стране улучшилась и я погрузился в мир искусства и философии. Это было волшебное и полезное время для моего становления. В 17 лет проводил все время в мастерской, неделями не выходя из помещения! Я лепил и рисовал, мой спортивный дух победить себя перешел в настоящий мазохизм (через внутреннее жжение и трепет в сотый раз рисовать линию или пытаться повторить мазок не каждый вытерпит).
О трудностях и челленджах в работе
Благодаря дедушке, я начал понимать мир, спорт дал мне дух и стремление, затем отец и колледж привили мне чувство понимания изящного и творческой философии.
Со скульптурой было все понятно: эта история искусства, ее азы прописаны во многих учебниках и для того, чтобы постичь их на деле, необходимо много практики.
Я многое освоил, чтобы научиться комбинировать искусство скульптуры с другими сторонними видами, чтобы улучшить мастерство в исполнении. Ведь одного понимания и знаний было недостаточно.
Когда я учился в Художественной академии им. Строганова в Москве, получил всесторонние знания, даже освоил работу с сусальным золотом — реставрировал храм на Воробьевых горах. Если когда-нибудь удосужитесь зайти в этот храм, золотые киоты (шкафы для иконы) — дело моих рук.
Потом в моей жизни была работа на пенопластовом заводе, я продолжал лепить скульптуры и делать рекламу. Интересовался всеми кафедрами академии, где учился: мебельщики, ювелиры, транспортный дизайн, живописцы, текстиль, стеклодувы, медальеры… Кстати, тогда я перешел на кафедру ковки поскольку захотел не лепить, а ковать скульптуры! Жаль, наши земляки еще не готовы к такому или им не до этого вида искусства сейчас.
В общей сложности, на обучение я потратил целых 15 лет, но я все еще учусь. Для меня стимулом являются слова Сальвадора Дали, который сказал: «Художник, не бойся совершенства, тебе все равно никогда его не достичь».
О том, как ковать скульптуры
Тут важно знать, что ковка делится на основные три вида: традиционная ковка, ремесло и промышленный дизайн.
Художественная обработка металла, помимо скульптурной деятельности — моя специализация. Это практически, тот же промышленный дизайн, но только не массовый, а индивидуальный, от одного художника.
Я хочу начать с простого, то что мне по силам одному, поскольку не каждый захочет заниматься таким тяжелым физическим трудом плюс ко всему, воплощая в жизнь свои фантазии.
Процесс так просто не описать, но академическая поэтапность — это эскиз, макет, фрагмент в размере, дотошный разбор и аннотация, отмывка и подача. Затем приступаешь к натуральному размеру: варишь каркас, создаешь шаблон, переводишь все это в металл и отковываешь, заготавливаешь детали, потом следует монтаж, тонировка и вуаля!
Когда-то пытливые умы создали образ Христа, да такой, что, взглянув на его лик, тебя пробивает слеза, а иные и вовсе падают в обморок. Эти умы создали минареты, тянущиеся ввысь, сферическая акустика которых на определенной высоте распространяется на многие километры. И это все вызывают восхищение и настоящий духовный подъем.
Жаль, что сейчас все заняты зарабатыванием денег. Вы знаете, сколько интересного я узнал, когда тщетно искал мастера по ремонту спецоборудования, чтоб он смог починить кузнечный молот советского образца, простоявший 30 лет? С каждым разом я получаю новый жизненный опыт.
О достижениях и выставках
Помимо участия на небольших выставках в юном возрасте, таких как выставки по проектам ООН, ОБСЕ и других организаций, я участвовал на симпозиуме в Москве, где вместо двух скульптурных работ, слепил 40 произведений — так сработало вдохновение!
Потом в моей жизни были выставки в строгановских традициях, также участвовал на фестивалях льда: мы резали лед, которые привозили на площадку в холодильниках КамАЗов, у меня были перебиты все пальцы, так как мы изготавливали не простые, а ледовые скульптуры, а это очень скользкий материал.
Была также выставка в Бельгии, где мою композицию «Карнайщики» выкупила частная галерея.
Самым дорогим заказом стала скульптура оленя в 310 метров. Мне за нее заплатили 1500 у.е.
О вдохновении
Вдохновением для меня может быть все что угодно: очутись я в красивом месте на природе или если появились проблемы в жизни, запахи или человек, мысли или ситуация.
За всю свою сознательную жизнь, я понял три важные вещи: первое, один в поле не воин. Второе — преданных делу людей очень мало. И третье — жизнь и ее потребности диктуют другого отношения и ритма.
Я продолжаю жить, стараясь не изменять своим принципам и думать о высоком, об искусстве. Но когда приходит время платить за квартиру, я не ворочу носом и делаю все, что придется.
О мечтах и будущих целях
Хочу поднять с колен вымирающее искусство своей страны. Ведь это шедевры и красота, эстетика и презентабельность, память и восхищение, уют и гармония. Мечтаю создать такие красивые скульптуры, которые послужат в воспитании масс и придадут эстетический облик городу.
Кстати, я упорно занимаюсь арт-активизмом, когда помимо решения проблем общества, рассказываю другим об искусстве. Это помогает обернуть мышление масс на восприятие прекрасного, его эстетического понимания.
Записал Джоми Тоирзода
