О кардиохирурге, который спасал жизни маленьких пациентов, в Таджикистане знают многие. Он часто оперировал детей бесплатно и настолько любил свою работу и своих маленьких пациентов, что до последнего с высокой температурой находился в операционной и говорил: «Как же я оставлю этого ребенка, ведь он может умереть». Он думал, что в его состоянии нет ничего серьезного и все не так страшно. Но болезнь оказалась сильнее…
Сегодня мы вспоминаем талантливого врача международного уровня, любящего мужа, отца и просто хорошего человека Икрома Болтабаева.
Икром Болтабаев известный в Таджикистане и за пределами страны детский кардиохирург, заведующий отделением детской кардиохирургии Республиканского научного центра сердечно-сосудистой хирургии с 2011 по 2020 год. За все время работы он прооперировал более тысячи маленьких сердец, дал детям возможность полноценно жить и расти.
В одном интервью он сказал: «Бизнес и кардиохирургия — это две несовместимые вещи, особенно детская кардиохирургия. Потому что взрослая кардиохирургия можно сказать временно, а детская кардиохирургия полностью меняет судьбу ребенка».
Мы долго ждали ответа от Тахмины, супруги Икрома. При разговоре с ней еще в апреле стало понятно, что она не готова говорить, ей тяжело вспоминать о жизни, где был любимый супруг. Позвонив ей почти через два месяца после первого разговора, на том конце прозвучало: «Я хотела позвонить сама и пригласить вас. Я готова рассказать об Икроме».
Позже она признается, что ей пришлось долго собираться с мыслями, чтобы проработать все свои переживания, страхи и постоянную тяжесть в душе после потери супруга, с которым они прожили счастливо 13 лет.
Потеря любимого мужа, отца и кормильца семейства тяжелая утрата, и Тахмина сейчас делает все возможное, чтобы ее дочери не нуждались ни в чем, но заменить отца им она не может. В Таджикистане ей удалось оформить пособие по потере кормильца, которое оказалось мизерным.
«Я не очень понимаю, как можно на такое пособие прожить и поднимать четверых детей. Так как после замужества я не работала, то теперь как-то придется решать этот вопрос, но я пока не знаю, как и куда я пойду работать с учетом, что младшей дочке только полтора года», — делится Тахмина.
Смерть мужа для нее было неожиданностью, она долго не верила в это и долго приходила в себя.
«Знаете, я ведь совсем не хотела выходить за него замуж. Даже не знаю почему. А выйдя за него, потом я часто говорила ему, почему мы раньше не женились», — чуть улыбаясь, начинает свой рассказ Тахмина. А он ей в ответ шутя говорил: «Раньше я бы сам на тебе не женился. Все произошло в свое время».
«Икром был моей наградой. Я всегда думала, что же хорошего я сделала в жизни, что Аллах мне дал такого мужа? А сейчас думаю, наверное, я была слишком счастлива и поэтому его теперь нет рядом», — опустив голову и рассматривая фотографии Икрома, говорит Тахмина.
Врач – мигрант
Икром Болтабаев окончил Медицинский университет Таджикистана в 2001 году по специальности педиатрия, потом прошел интернатуру и переквалификацию на детского хирурга и уехал в Россию.
В Москве он готовился поступить в ординатуру и для этого нужно было, чтобы его таджикский диплом прошел нострификацию — то есть был признан в России, без этого работать врачом он не мог. Диплом он сдал в Институт усовершенствования врачей в Москве, для его оценки нужно было около 6 месяцев.
Вернуться в Душанбе не было финансовой возможности, и он остался ждать в Москве. Искал работу и конечно находил ее. Работал грузчиком на рынке, готовил в ресторанах плов, на стройках занимался кладкой кирпичей.
«Икром не мог себе позволить быть без работы, он должен был зарабатывать на жизнь в Москве, и к тому же отправлял деньги родителям в Душанбе. Он рассказывал о том, как иногда проезжая мимо Бакулевской клиники, он думал, что сделает все возможное, чтобы там работать.
Вот так он и дождался того, что его диплом был признан, его сразу же определили в общежитие, чему он был очень рад, теперь он мог поступить в ординатуру», — рассказывает Тахмина со слов Икрома.
Мечта о Бакулеве
Для документооборота Институту усовершенствования врачей всегда нужны были курьеры, которые бы доставляли нужные бумаги в различные клиники и Икром понял, что именно таким образом он сможет попасть в Бакулева.
«Он рассказывал, что ему надо было просто попасть туда, дышать «Бакулевским» воздухом. Если не в здание, хотя бы во двор клиники попасть – это было единственной его мечтой на тот момент. Он добился этого, став курьером от Института. Пока ждал ответа о признании диплома – носил туда письма и документы, работая бесплатно.
И однажды ему посчастливилось, как он говорил, разговориться с Алексеем Ивановичем Кимом – заведующим отделом кардиохирургии новорожденных и детей младенческого возраста клиники Бакулева.
А Икром знал, что он родился и вырос в Таджикистане, работал в Медгородке, а потом уехал в Москву. Когда Алексей Иванович узнал, что Икром из Таджикистана, то сказал ему: «Пойдешь ко мне работать?». Такое услышать для Икрома было настоящим счастьем, ведь он так мечтал об этом. Как он рассказывал мне он прыгал от радости в буквальном смысле и, конечно же, согласился», — вспоминает Тахмина.
Его почти сразу приняли в клиническую ординатуру при НМИЦ ССХ им. А.Н Бакулева по специальности сердечно-сосудистая хирургия, в которой он прошел подготовку с 2002 по 2004 годы, но он оперировать начал не сразу.
Два года отработав в Бакулева, в 2006 году он получил свой первый сертификат специалиста-кардиохирурга, это дает возможность ассистировать на операциях кардиохирургу. Но первую свою самостоятельную операцию на сердце он провел в 2009 году. Тогда же его назначили старшим научным сотрудником отделения кардиохирургии новорожденных и детей младенческого возраста НМИЦ ССХ им. А.Н Бакулева.
По его рассказам, поначалу он был там санитаром в операционной, но его интерес к хирургии был огромным. Молодой врач интересовался и изучал, все время старался продвинуться вперед, он мечтал перенять опыт именитых хирургов Бакулева и стать таким же профессионалом.
Этот интерес и привел Икрома к тому, что он стал ассистировать на операциях, которые проводил Алексей Ким, помогал ему: готовил операционную и пациента к операции, проверял оборудование и наличие нужных инструментов, следил за состоянием пациента и его показателями жизнедеятельности, в ходе операции работал с оперирующим хирургом, после операции на нем лежала ответственность по чистке хирургических инструментов и подготовки операционной к следующей операции.
Вместе с Алексеем Кимом в его жизни появился еще один наставник – Рубен Рудольфович Мовсесян, известный российский кардиохирург. Они были не только коллегами, но и друзьями, которые и на работе, и в жизни всегда помогали друг другу, поддерживали в горести и радости.
«Постепенно он стал у Алексея Ивановича просить не только делать разрезы грудной клетки и проводить подготовку к приходу хирурга, но и попробовать самостоятельно устранить дефект. Потом стал просить сделать что-то самостоятельно, но Ким вводил его поэтапно, сначала он одно сделает, потом другое. Так прошли четыре года работы в Бакулева», – вспоминает Тахмина.
Икром Исмаилович почти сразу же после поступления в ординатуру начал писать кандидатскую диссертацию. И тема была сложной. Многие не верили, что его предложение реально применить на практике.
«Диссертация у него была на тему сложных врожденных пороков сердца у детей. Если в двух словах объяснить: он предложил, не останавливая сердце, подключив искусственное кровообращение, оперировать сложные врожденные пороки сердца у детей.
В то время, как он рассказывал, многие говорили ему, что подобное невозможно и сердце нужно остановить. А операции сложных пороков в то время были такими – останавливали сердце, устраняли дефект, а потом заводили сердце заново, но риск был большим, ведь сердце могло и не запуститься. Поэтому он предлагал, не останавливая сердце, оперировать и это давало возможность оперировать сложные пороки», — рассказывает она.
Икром Болтабаев успешно защитил диссертацию на тему «Операция двунаправленного кавопульмонального анастомоза в хирургическом лечении сложных врожденных пороков сердца (ВПС) у пациентов первого года жизни» в Москве в 2007 году и стал кандидатом медицинских наук.
«Он покорил меня своей скромностью»
Впервые Икром и Тахмина встретились летом 2007 года. Она работала в столичной мэрии и была симпатичной и статной девушкой.
«Однажды мне позвонила мама моей подруги и сказала, что ей кое-что нужно от меня и могу ли я выйти, когда она придет. Я удивилась, ведь раньше она так не делала, я согласилась, вышла. У охраны стояла мама моей подруги и еще одна женщина, которая оценивающе меня рассматривала с ног до головы.
Мы поговорили, и мама подруги открыто сказала, что пришла показать меня этой женщине и что у нее замечательный сын, и они ищут ему невесту. Это было неожиданно для меня, хотя смотрины тогда для меня было обычным делом», — вспоминает Тахмина.
Потом пришли сваты, рассказали о женихе – образованный, скромный, работает хирургом в Москве в Бакулева.
Потом Тахмину пригласили на встречу с Икромом, так они впервые встретились. Она вспоминает, как он тогда, провожая ее до работы, удивил своей скромностью, чувством юмора. Но она все же не думала, что Икром станет ее мужем.
«Ему тогда было 30. В таком возрасте у мужчин семья и двое детей. Я спросила: «Что же вы не женились за все это время?», а он опустил глаза и пробормотал: «Я вас ждал». У меня это вызвало смех, мы посмеялись и дошли до моей работы. Он пригласил тогда меня на обед, сказал, что будет меня ждать у ворот в 12 часов, и прождал меня тогда в самую жару пять часов».
Трепетное отношение к Тахмине он сохранил и после того, как они поженились и у них родились четыре девочки.
«Он вообще не изменился с нашей первой встречи. Каким был скромным, внимательным, любящим и честным, таким и остался. С ним было очень легко, и мы друг друга понимали с полуслова. Никогда не обижал меня, всегда защищал, был щитом нашей семьи. Все делал для того, чтобы мы были счастливы», — говорит она.
После помолвки Икром уехал на пару месяцев в Москву, чтобы защитить кандидатскую.
Успешно защитив кандидатскую, 12 ноября 2007 года они с Тахминой сыграли свадьбу, а через месяц уехали в Москву.
О том, как ей повезло с мужем, она поняла сразу, но укоренилось это чувство, когда у них родилась первая дочь. Тогда на последних сроках беременности они приехали в Душанбе.
«Роды были сложными. Икром был рядом, поддерживал меня, держал за руку во время родов. Я еще долго потом не могла отойти. Помню, как он пока я не восстановилась, возился с ребенком, заботился обо мне, кормил меня. Вот тогда я точно поняла, что я сделал правильный выбор, став его женой», — рассказывает Тахмина.
Обратно в Душанбе, навсегда
В 2011 году Икром и Тахмина с двумя дочками навсегда возвращаются в Душанбе, бросив всё в Москве и работу в Бакулевской клинике, несмотря на то, что его всем коллективом уговорили остаться. Его там до сих пор помнят и ценят, и его фотография все еще висит в клинике.
Вернулась семья в Душанбе из-за внезапной кончина мамы Тахмины, которую Икром любил как свою.
«Моя мама всегда трепетно к нему относилась, ведь фактически она меня заставила за него выйти, она сразу увидела в нем те качества, которые я рассмотрела спустя годы совместной жизни, — вспоминает Тахмина. — Она всегда называла его болам – сынок по-узбекски, любила и ценила как родного сына.
Её смерть была шоком для нас, Икром очень переживал тогда, что нас не было рядом, ведь умерла она от сердечного приступа. Он был уверен, что мог бы ее спасти. И тогда он решил вернуться в Душанбе так как считал, что он нужнее родным здесь и что он должен быть рядом с родителями».
Здесь опытный хирург сразу же нашел работу и через некоторое время в СМИ Таджикистана появились первые новости о том, что в Таджикистане впервые проведена уникальная операция на врожденного порока сердца.
Фанат своего дела
Тахмина вспоминает уникальную операцию ребенка, находящегося в утробе матери, которую проводила группа врачей в Бакулева, в числе которых был и Икром. Порок сердца у ребенка был обнаружен в ходе ультразвукового исследования, и он бы родился с пороком сердца, если бы не эта операция.
Еще одна уникальная операция на сердце была проведена беременной женщине на шестом месяце. Это тоже было в Москве. Тогда был использован метод, предложенный Болтабаевым в диссертационной работе – операция без остановки сердца с подключением искусственного кровообращения. Операция прошла успешно.
Каждого своего пациента, а их было больше тысячи, Икром Исмаилович помнил, по возможности звонил родителям и спрашивал о состоянии здоровья.
«Он очень любил детей. К чужим детям относился как к своим. Вот представьте приносят ребенка, его давно не купали, он лежал дома в жару, у него уже были опрелости. Он брал ребенка, сам его купал больнице, приводил в порядок, читал ему книжки, играл с ним, мог поменять подгузник, если медсестры не успевали. Он это все рассказывал мне, и я думала, какое же у него большое и доброе сердце», — вспоминает Тахмина.
В этот момент у нее в глазах появляются слезы, хотя все интервью она держалась и старалась улыбаться, вспоминая какую замечательную и счастливую жизнь они прожили с супругом.
Она вспоминает как переживал Икром, если не удавалось спасти пациента. «Он приходил домой никакой, на его лице было все написано, и я уже понимала, что случилось. Уводила детей, чтобы он мог отдохнуть. К его приходу дастархан всегда был накрыт и не важно во сколько он придет, вот он садился и не мог крошки в рот взять. Он видел смерть, и я видела, как он плакал после таких случаев, как переживал и говорил: «Я не смог спасти ребенка», — рассказывает она.
Икром как и любой, кто отдан работе душой, «приносил работу домой» и всегда был наготове. При любом звонке в любое время дня и ночи он мог выскочить из дома и уехать к пациенту. Так как Болтабаев был врачом международного уровня и часто ездил заграницу, в соседние страны оперировать пациентов, то и будучи уже дома, он продолжал консультировать по телефону или по видеовызову.
«Я видела, как он, говоря по телефону, закрывал глаза и руками в воздухе изображал операцию, я понимала, что там где-то идет операция, и ему позвонили, чтобы проконсультироваться. Говорил: «Вот смотри слева что там, что ты видишь, пощупай этот сосуд… скажи мне, что ты чувствуешь твердость или что…». То есть будучи на расстоянии, он просил врача проводить манипуляции и тем самым помогал им провести эту операцию», — говорит она.
Икром Исмаилович часто проводил операции бесплатно, когда видел, что родители не в состоянии оплатить.
«Он приходил домой радостным, у него глаза светились, и я спрашивала: «Дадош, вы сегодня по-другому радостный, что случилось?» и он говорил: «Я сегодня провел операцию успешно, мы с ребятами сделали хайр, оперировали ребенка и за свой счет оплатили его реабилитацию в отделении». Таких операций было много.
Он стремился именно так помогать людям, и я иногда ходила проведывать таких детишек, они были из очень бедных семей. Эту традицию по сей день продолжают ребята из отделения детской кардиохирургии Медгородка, это его команда, которую он готовил все эти годы, можно сказать, что Икром заразил их этой идеей. Они были как большая семья», — вспоминает она.
Черный 2020 год
«Я не помню сколько сердечек он прооперировал, но их наверно больше тысячи. И даже тогда в августе прошлого года, когда ему было самому плохо, он продолжал оперировать, и мне говорил, я не могу болеть, ведь там меня ждет маленький ребенок, ему срочно операция нужна, он не протянет и пару дней», — вспоминает Тахмина.
В августе 2020 года Икром Исмаилович продолжал работу, при том что, тогда у него был кашель, а он это оправдывал тем, что выпил холодной воды.
«Он принимал иммуномодуляторы и при этом говорил: «Вот видите у меня нос течет, я чихаю и это не то, что вы думаете. Вы же знаете, что при ковиде нос не течет». Но я его уговаривала не ходить на работу, а он говорил, что не может отложить операции, потому что дети могут не выжить и собирался 30 августа выйти в отпуск. Он с температурой под 40 провел последние плановые операции 25 августа, а потом слег. Ему становилось плохо и когда вся наша семья стала болеть, это было в конце августа, только тогда он понял, что это ковид. Пять дней он лежал дома, был очень тяжелым, лечение не помогало, потом 30 августа в день, когда он хотел выйти в отпуск его, увезли в больницу».
Тахмина вспоминает, как она приходила навещать мужа в больницу, а он, еле дыша и держа кислородную маску у рта, сильно сжимая ее руку, просил ее не приходить и не рисковать собой.
«Я говорила ему, что все равно буду приходить. Тогда и детей я толком не видела, думала только о муже. Через несколько дней, когда лечение не дало результатов, его подключили к ИВЛ. В тот день у нас был последний разговор, я уговаривала его не сдаваться, быть сильным ради нас, у него не было сил говорить, он просто кивал головой.
Я была уверена, что приду через пару часов, и мы снова поговорим, но когда вернулась ему уже ввели наркоз. Поговорив с врачами, я поняла, что это последний шанс его спасти, к тому же он сам попросил их подключить его к ИВЛ», — рассказывает Тахмина, еле сдерживая слезы.
«Врачи инфекционной больницы «Истиклол», его ученики, которые работали с ним, были всегда рядом, не оставляли его ни на минуту. Я им очень благодарна. Я тоже была постоянно рядом с ним, мне разрешали иногда ухаживать за ним, кормить его через трубку, но мне нельзя было долго там находиться. Меня заставляли надевать маску и перчатки, но я не могла, это же самый дорогой мой человек, маска и перчатки это все равно что… я будто брезгую им», — говорит она с дрожью в голосе.
Потом его отключат от ИВЛ, чтобы легкие начали функционировать, все органы были в норме, но он был без сознания.
«Он не мог полностью открыть глаза, они были полузакрытыми. Я видела, что он не мог фиксировать взгляд, врачи сказали, что при частичной коме так бывает, но он все слышит и чувствует. Я записывала голоса детей и ставила ему и каждый раз из его глаз текли слезы».
«Потом ему провели ПЦР-тест, и он был отрицательным, опасаясь повторного заражения его перевели в Медгородок, в отделение, которым он заведовал. Мы надеялись, что он почувствует себя как дома, он считал свое отделение вторым домом, и быстрее пойдет на поправку», — рассказывает она.
Звонок полпятого утра 5 октября сразу насторожил. Звонил племянник мужа, который просил ее приехать в больницу.
«Видимо никто из врачей не решился мне позвонить и попросили племянника. Когда я зашла в реанимацию то увидела, как врачи окружили Икрома. Я схватила его за руку и сказала: «Дадош, я пришла, я рядом», и в этот момент на табло появился пульс, его вновь стали реанимировать. В отчаянии я, конечно, нагрубила врачам, кричала и обвиняла их, у меня была истерика.
Потом я увидела на табло, что пульса нет… я долго не позволяла отключать его от аппаратов. Сама пыталась делать реанимацию. Никому не пожелаю такого. Конечно, я понимала, что врачи сделали все возможное и невозможное, я им очень благодарна. К сожалению, мы не смоли его спасти», — не сдерживая слезы говорит Тахмина.
«Он мне снится»
Он верил в судьбу и постоянно говорил, что к смерти всегда надо быть готовым, при этом всегда пересказывал один хадис — это когда ангелу смерти Азроилу Аллах скажет: «Иди в Индию и забери жизнь такого-то человека». На это Азроил говорит: «Зачем мне в Индию идти, ведь этого человека там нет, он в другом месте», на что Аллах ему скажет: «Ты иди в Индию, и этот человек сам туда придет скоро, ведь эта смерть у него по судьбе». То есть Икром всегда повторял, что если человеку суждено умереть, он умрет, и ничего его не спасет.
«Он постоянно, каждую ночь мне снится. Сразу после его смерти, он мне приснился, утешал меня, ругал, что я слишком убиваюсь и много плачу. Он мне принес четыре большие жемчужины и сказал: «Я вам принес их, возьмите их и сохраните». Потом заглянув в сонник, я увидела, что жемчужины — это дети. Теперь только во сне я с ним разговариваю и советуюсь как это было при его жизни», — делится Тахмина.
Она до сих пор не выключила телефон Икрома, и на его номер продолжают поступать смс-сообщения, она видит паблик-чаты в мессенджерах и все обсуждения, где часто пишут: «Был бы Икром, он бы решил это… Был бы Икром…».
Это очень тяжело, но отключить телефон покойного мужа означает для нее – забыть. Тахмина до сих пор не может говорить о нем в прошедшем времени и не может смириться с уходом самого дорогого человека.