Посмотреть эту публикацию в Instagram
Файзали Ахлиддинов – один из немногих мужчин, выбравших профессию портного.
По его словам, обычно они с клиентками обсуждают около 30 минут, каким должно быть платье, чтобы оно удовлетворяло всех: братьев, мужа, родственников, подруг и соседей.
«Клиенты хотят, чтобы платье выглядело современно, национально и красиво, потому что окружающие на них смотрят. Наши клиенты находятся под влиянием общества. Они думают: что скажет соседка, что скажет подруга, красивая я или нет, как сработает швея», – говорит Ахлиддинов.
В таджикском обществе исторически одежда играла важную роль в формировании общественного мнения о человеке, особенно о женщине. На эти взгляды сильно повлияли религиозные нормы, культурные ценности и политические изменения, включая советский период, когда одежда подверглась пересмотру в пользу светскости.
В условиях глобализации, когда право на выбор одежды стало признано правом человека во Всеобщей декларации прав человека и Международном пакте об экономических, социальных и культурных правах ООН, таджикское общество продолжает диктовать женщинам, как им одеваться.
Покрытая одежда зачастую подвергается критике, её воспринимают как излишне религиозную, старомодную или чуждую культурным нормам. С другой стороны, шорты или юбки могут рассматриваться как символ доступности девушки, что усиливает давление на женщин, заставляя их постоянно учитывать общественное мнение при выборе одежды.
Таджикская национальная одежда является важным элементом культурного наследия и символом идентичности и принадлежности к таджикской культуре. Она включает наряды, сшитые из адраса и атласа, и других тканей, которые отличаются яркостью и богатством узоров. Платья, как правило, имеют широкую выкройку и часто сопровождаются головными уборами, такими как платок или тюбетейка.
Но в глобальном мире женщины хотят одеваться по-разному.
«Я отношусь к национальным нарядам очень положительно, сама их ношу. Это очень красиво и удобно, особенно летом с нашим климатом. Но я ношу не только национальную одежду, а разную, в зависимости от настроения. Зимой таджикское платье со штанами не наденешь, конечно», – говорит одна из соавторок проекта Tell me sister, Фарзона Саидзода.
Проект Tell me sister (Расскажи мне, сестра) посвящён историям женщин, столкнувшихся с уличным харассментом. Поскольку проект нашёл отклик у девушек, и они отправляли свои истории, некоторые отказались от анонимности, авторки решили расширить поле своей деятельности. Сейчас команда Tell me sister ведёт также просветительскую работу, устраивает выставки и другие офлайн-мероприятия.
Посмотреть эту публикацию в Instagram
Посмотреть эту публикацию в Instagram
Посты с иллюстрациями о том, что женщина сама должна выбирать, во что одеваться, опубликованные авторками онлайн-проекта стали одними из самых обсуждаемых.
В их опыте есть проведение первой выставки-инсталляции «Во что ты была одета», где были выставлены наряды, в которых были девушки, ставшие объектом сексуальных домогательств.
Проект What Were You Wearing впервые прошёл 31 марта 2014 года в Университете Арканзаса в США.
Цель выставки – борьба с виктимблеймингом и подчёркивание неуместности обсуждения одежды пострадавших в контексте домогательств.
«Люди были удивлены, увидев там детские вещи, школьную форму, закрытые таджикские платья, хиджаб, футболку и джинсы мальчика-подростка и т. д. Ведь когда речь идёт о домогательствах, многие привыкли думать, что пристают только к молодым девушкам в коротких платьях, шортах, топах и другой открытой одежде, которая якобы и провоцирует на домогательства», – говорит одна из соавторок проекта, Фарзона Саидзода.
Фарзона рассказывает, что два поста на странице Tell me sister в Instagram о том, что женщина вправе выбирать одежду сама и не должна никому ничего доказывать, естественным образом набрали 165 и 230 комментариев. Для сравнения, пост о насилии в семье набрал 9 комментариев.
Посмотреть эту публикацию в Instagram
Пост про мифы о девственности, который, как предполагалось, является более болезненным для таджикского общества, набрал всего 67 комментариев.
Посмотреть эту публикацию в Instagram
«Пост [об одежде] нашёл большой отклик у девушек, но мы столкнулись с критикой и непониманием со стороны молодых людей [мужчин], которые не были с нами согласны и не считали, что девушка может одеваться определённым образом, так как она хочет.
Часто можно услышать такую фразу: «Если вы хотите так одеваться, езжайте куда-нибудь, уезжайте отсюда. Здесь мы вас не хотим такими видеть», – говорит гендерная активистка.
Ситуацию усугубило принятие Закона «Об упорядочении торжеств и обрядов в Республике Таджикистан» в новой редакции, где говорится, что граждане и юридические лица Таджикистана обязаны соблюдать элементы национальной культуры, в том числе государственный язык и ношение национальной одежды. Запрещается ввоз, продажа и пропаганда чуждой одежды национальной культуре и ношение такой одежды в общественных местах.
При этом в Законе не указывается, о какой конкретной «чуждой одежде» идёт речь. Из-за этого в обществе возникают споры о том, что как хиджаб, так и европейская одежда являются чуждой для таджикской культуры. Это создаёт больше дискомфорта и поля для дискриминации женщин по ношению одежды.
В опросах, которые провёл Your.tj в нескольких регионах Таджикистана, на вопрос, какой должна быть современная девушка, опрошенные говорили, в первую очередь, о том, во что должна быть одета девушка и как она должна себя вести. Про образование и самодостаточность говорили лишь единицы.
Посмотреть эту публикацию в Instagram
Гульнора Бекназарова, исследовательца и социолог, говорит, что в таджикском обществе всё, что выбивается из нормы, может вызывать осуждение.
«Есть такое понятие, как стереотипы. Что это такое? Это наши предубеждения, которые сформированы на представлениях и антипатиях. Например, девушка надела короткую юбку. Её одежда сразу же связывается с её личностью. Что-то вроде: «Сегодня носит Adidas, завтра родину продаст»», – говорит она.
Бекназарова объясняет, что одежда никак не характеризует человека. По её словам, есть крайности: что девушка, которая надела короткую юбку, – она легкого поведения, она не признаёт ценности. Есть другая крайность: девушка, носящая хиджаб, – это террористка, экстремистка либо глупая.
«Если мне скажут, что женщина, носящая хиджаб, она более, условно говоря, правильная, чем та, что не носит хиджаб, для меня это ничего не означает, потому что достаточно сложно замерить эту «правильность». Например, человек, который ходит в мечеть или не ходит туда. Хождение в мечеть – это практика, но это никак не отражает его внутренних установок, ни принципов, ни взглядов. На мой взгляд, одежда должна нести лишь практическую функцию», – говорит она.
«Сама виновата» – коронная фраза виктимблеймеров
Женщины, которые самовыражаются более откровенной одеждой, жалуются на то, что не в состоянии в Таджикистане надевать то, что им удобно и по вкусу.
Мадина, одна из жительниц столицы, рассказывает о том, что свои наряды она «выгуливает» за пределами страны. Здесь же её одежда вызывает негативную реакцию от посторонних мужчин: они постоянно бросаются неприличными словами, обижают, лапают.
«Я всегда понимала, что соседи меня обсуждают, но как-то не обращала на это внимания. Но однажды соседский парень на велосипеде схватил меня за грудь. Я пошла к соседке, объясняя ситуацию с её сыном, на что она мне ответила, что я сама виновата. Типа, я сама этого хочу, поэтому одеваю обтягивающие футболки и платья», – рассказывает Мадина.
По её словам, она даже в юбке средней длины боится садиться в общественный транспорт, потому что мужчины при любой возможности стараются прикасаться к ней.
Шаходат, другая девушка, которая носит хиджаб, рассказывает, что на столичных улицах пристают и к беременным, и к женщинам с детьми.
По рассказу Шаходат, в школьное и студенческое время она носила откровенную одежду, а соседи и родственники говорили, что «приличная девушка так не одевается, и ты никогда замуж не выйдешь».
Шаходат вышла замуж, родила троих детей, но, несмотря на всё, к ней приставали на улице мужчины.
«В то время в Душанбе невозможно было ходить, постоянно по улице с тобой ходил какой-то «хвост». Ни слова, что замужем, ни наличие детей – никак не помогало. Я уже сама начала задумываться об одежде и постепенно начала покрываться», – говорит она.
Она рассказывает, что когда она начала надевать хиджаб, те же родственники и окружающие начали говорить, что Шаходат превратилась в «кишлачную», несмотря на высшее образование.
«Я поняла, что людям не угодишь, и они не понимают, что одежда никак не влияет на наличие образования. Это выбор человека, это стиль жизни», – говорит она.
Шаходат отмечает, что в Таджикистане вопрос ношения хиджаба никто не рассматривал с точки зрения маргинализации. Хотя эти стереотипы создают барьеры, которые изолируют женщин, вынуждая их чувствовать себя исключёнными из общественной и профессиональной жизни.
Шаходат, которая по образованию является врачом, не может продолжать свою деятельность, поскольку её начали останавливать на улице, в государственных учреждениях с требованием снять хиджаб либо перевязать платок по-другому.
«Ощущение, что я со своими знаниями в этой стране не нужна. На встречах я должна объясняться, почему я так оделась, люди уговаривают меня переодеваться, но мои идеи и предложения мало кого интересуют или вообще на них не обращают внимания», – говорит Шаходат.
Между хиджабом и работой – Шаходат выбрала хиджаб. По её словам, ношение хиджаба – это осознанный выбор, и она не может изменять своему выбору по желанию кого-либо.
Сейчас она занимается поиском новых сотрудников, чтобы передать им часть своих обязанностей. Семья Шаходат решила переехать в другую страну, где хиджаб не будет препятствием для её работы и жизни.
«Я научу новых ребят всему, что умею сама. Но мне очень жаль, что будет происходить в сельских местностях. Там и так мало медицинских сотрудников, но что будет дальше, если их поставят перед фактом – хиджаб или работа? Я думаю, что большинство выберут хиджаб, и нагрузка на систему здравоохранения будет ещё больше», – говорит она.
Кроме того, стереотипы, лежащие в основе запрета на посещение образовательных учреждений в хиджабе, лишают женщин возможности общаться с учителями своих детей. Это приводит к тому, что они оказываются в неведении относительно поведения и успеваемости своего ребёнка, что ещё больше усиливает их социальную изоляцию.
Мохпари, которая два года назад решила надевать хиджаб, рассказывает, что из-за запрета входа в государственные школы она передала ребёнка в частное учебное заведение.
«Мне нужно быть на связи с преподавателем, знать, как учится мой ребёнок, с какими проблемами сталкивается, какие изменения в характере у ребёнка. Поэтому я перевела дочь в частную школу, которую я могу спокойно посещать. Но ведь не у всех есть средства на частную школу. То есть фактически очень много матерей остаются за бортом жизни своих детей и коммуникации с учителями», – говорит она.
Мохпари говорит, что до того, как она начала надевать хиджаб, носила рваные джинсы, облегающие платья, что теперь тоже трактуется как запретное.
«Так что в любом случае моя одежда сейчас была бы под запретом», – с шуткой говорит Мохпари.
Она видит своей миссией разрушить стереотип о том, что женщина в хиджабе – это необразованная женщина.
«Я ношу хиджаб и работаю, говорю на нескольких языках. На зарубежных поездках я горда была представить Таджикистан – сказать, что да, в Таджикистане надевают хиджаб, и это никак не мешает уровню их образования. Это мой выбор, и я не должна перед кем-то отчитываться об этом», – говорит Мохпари.
Коллективизм vs Индивидуализм
По словам гендерной экспертки Ниссо Расуловой, портрет идеальной таджикской девушки – это та девушка, которая учится в медуниверситете, она очень умная, должна знать несколько языков. Она уже с первого курса университета должна делать всем уколы, ставить капельницы, она должна печь, готовить, быть с длинными красивыми волосами, натуральными ресницами и губами. Красивая, молодая, скромная, то есть не отвечающая, когда ей диктуют.
«Но даже в этом случае у девушки найдутся недоброжелатели. Я знаю таких девушек, которые заточены для замужества, они идеальные келин (невестки – с таджикского). Но даже у них есть недоброжелатели», – отмечает Расулова.
Фарзона Саидзода говорит, что интерес людей к чужой одежде распространён в тех сообществах, где превалирует коллективизм, а не индивидуализм.
«Общество считает своим долгом контролировать своих членов, и если одежда девушки не вписывается в их представление о достойном члене этого общества, то они будут делать всё, чтобы, грубо говоря, «исправить»», – говорит она.
По её словам, одежда для многих людей является оправданием неправомерных действий в отношении девушек. Часто девушки боятся самовыражаться, одеваться так, как они хотят, потому что это может поставить под угрозу их безопасность.
Девушка не может выйти на улицу в том, что она хочет надеть, потому что к ней могут приставать на улице, могут сказать что-то неприятное.
Если история появляется в сети, то в комментариях вместо поддержки ей говорят, что ты должна была «одеться нормально». То есть одежда служит таким поводом виктимблейминга для тех, кто пострадал от разных форм насилия и домогательств.
«Это стереотипы, связанные с одеждой, потому что одежда ни в коем случае не является поводом или оправданием, поскольку пристают и к беременным женщинам, и к женщинам, которые идут с детьми, и к маленьким девочкам. Поэтому проблема не в одежде и не в тех, к кому пристают», – говорит гендерная активистка.
Стереотипы как средство для подавления женщины
Ниссо Расулова говорит, что в патриархальном таджикском обществе мужчина всегда стоит во главе, и его мнение является единственно правильным и важным по его половой принадлежности.
Однако Расулова считает, что взрослый человек, уверенный в себе и в своей жизни, уверенный в своих жизненных ценностях, имеющий представление о своей жизни и о жизни своей семьи, в принципе не должен интересоваться тем, что носит чужая женщина, чужая дочь, чужая сестра, чужая мать.
«Я считаю, что в нашей стране очень много проблем. И пусть эти проблемы будут первостепенными. Например, проблемы экономические, проблемы социальные, насилие над женщинами, детьми, животными и прочее. Но ношение одежды – это не первостепенная задача нашего общества», – говорит Ниссо Расулова.
Фарзона Саидзода говорит, что в любом патриархальном обществе, в том числе и в таджикском, женщины находятся в подчинённом положении и в положении ниже мужчины.
«Они привыкли, что женщины послушные, женщины делают так, как им сказано. Но сейчас мы живём в такое время, когда женщины становятся самостоятельными, женщины формируют своё собственное мнение, которое может отличаться от мнения большинства, от мнения тех же мужчин. Конечно, когда статус-кво меняется, это вызывает сильный дискомфорт и желание вернуть всё как было. Но, к счастью, всё как было уже не будет», – говорит Саидзода.
По её словам, мощным инструментом в борьбе со стереотипами в отношении женщин являются социальные сети и видимость девушек, которые не боятся проявлять свою индивидуальность, одеваться так, как им нравится.
«Потому что в социальных сетях сидим мы все, особенно молодое поколение. Когда они часто видят таких же девушек, их же возраста, которые не боятся проявлять себя и одеваются так, как считают нужным, это вселяет в них уверенность – что они тоже так могут», – говорит экспертка.
Ниссо Расулова говорит о том, как постоянные наставления девушке о том, какой она должна быть, что можно, а что нельзя, очень сильно влияют на общий эмоциональный фон.
«Девушка может сломаться и потом выйти в жизнь с заниженной самооценкой. Она может никогда не поверить в свои силы, забросить себя в прямом и переносном смысле. Здесь имеется в виду не только внешний вид, а своё здоровье, какое-то состояние не проследить, депрессии различного рода, постдепрессионный синдром», – говорит она.
Гульнора Бекназарова считает, что из-за того, что в окружении все советуют девушкам, как проживать свою жизнь, девушки не знают границ своего тела. Отсутствие личных границ – это своего рода «трофей» для педофилов и в целом насильников.
«Мы постоянно ругаем ребёнка, если она не хочет обниматься и целоваться с дядей или тётей. Мы не говорим детям о том, что даже очень близкие люди не могут тебя трогать, целовать. Так границы детей размываются. Поэтому не нужно удивляться, когда ребёнок замирает, когда его кто-то щипает, трогает.
Пришло уже время, когда нужно говорить с детьми о том, что такое границы тела, кто может тебя трогать, кто может высказываться касательно тебя, твоей одежды и прочее», – говорит Бекназарова.
Мехрангез Турсунзода, Амонджон Мухиддинов, Your.tj
